Родная кровь. Часть 2.

А я без сил рухнула на постель и, поджав под себя ноги, одной рукой прикрыла глаза, а другой голову, спасаясь от обрушившихся на меня воспоминаний.

- Как же так? Куда подевалась та высокая и прочная стена, за которую я спрятала свою совесть? - раскачиваясь из стороны в сторону, спрашивала себя я. Куда? И услышав на каком-то метафизическом уровне треск, я почувствовала, как эта стена превращается в груду острых осколков, которые безжалостно разрывают мою душу.

Это случилось девять лет тому назад. Была зима. Я ехала в поезде, возвращаясь из длительной командировки домой. Ехала в спальном вагоне одна, так как это купе, было забронировано лично для меня. Все происходило в той же последовательности, что и сегодня.

Вечером я решила пойти покушать в вагон-ресторан. Проходя через плацкартные вагоны, набитые людьми, я обратила внимание на молоденькую хрупкую женщину, сидящую на самом краешке нижней полки, на которой рядком спали три белокурые девочки.

Сидя в ресторане, я машинально разглядывала меню, а перед моими глазами, стояла эта женщина и ее спящие девочки.

- Неужели они близнецы? Да еще и тройняшки! Но почему, это меня так зацепило?

Возвращаясь в свое купе, я посмотрела на часы. – Господи! Неужели уже двенадцатый час ночи! Эта незнакомая женщина и ее дети, разбередили мою душу, в которой я давно похоронила несбывшуюся мечту стать матерью.

Войдя в плацкартный вагон, я специально замедлила шаги, чтобы успеть еще раз взглянуть на их белокурые головки. Женщина спала сидя и, как это обычно бывает, раскачивалась из стороны в сторону в такт стуку колес. Я приостановилась. Она тут же проснулась и посмотрела на меня встревожено - вопрошающим взглядом.

- Неужели она чего-то боится? А ее ли это дети? Слишком она хрупка, чтобы выносить и родить таких малышей! – промелькнула шальная мысль.

Наши взгляды встретились и тут же разошлись.

- Извините! Я еду одна! Еду в спальном вагоне. Там просторно, чисто и не так душно, как здесь! А я не курю! Поэтому можете взять своих детей и перебраться в мое купе! – неожиданно для себя, предложила я.

- Спасибо! Но я еду очень далеко. Вы выйдете, а мое место будет уже занято! Нет! Я здесь останусь! И еще раз спасибо!

Одна из девочек захныкала, и сразу же заплакали две другие. Спящие пассажиры оторвали головы от подушек, недовольно посматривая в сторону молодой матери.

- Вот так всегда! Стоит одной из них пошевелиться, как две другие тут же открывают глаза! Ну а если, кто-то из них заплачет, тогда шуму не оберешься! – приговорила она, ловко управляясь с детьми. Ту, что заплакала первой, она положила себе на руку, вторую на колени, а свободной рукой притянула к себе третью. Почувствовав мамины руки, девочки тут же успокоились.

- Но так нельзя! Вы, живой человек! Вам же нужно и выйти, ну, хотя бы в туалет, а с кем вы оставите детей? – и я выразительно посмотрела на спящих пассажиров. – В наше время ни на секунду нельзя оставлять детей с незнакомыми людьми, а таких красавиц и подавно. Я видела, что последний аргумент попал в самую точку.

- Куда вы едете? – бледнея, тихо спросила она.

- В Омск. А вы куда?

- Тоже туда!

- Вот и славно! Давайте я вам помогу! Где ваши вещи?

- Вот этот баул.

- «Так у нее же ничего нет! Боже мой! Как она могла решиться ехать одна, зимой да еще в Омск, с такими вот пожитками и тремя малютками?»

-Я возьму ваши вещи и одну из ваших дочек!

- Возьмите ту, которая спит у меня на коленях.

Я наклонилась, чтобы взять девочку с колен матери, а она тут же открыла свои глазки, наморщила носик и громко заплакала, разбудив, пронзительным криком, своих сестричек.

- Минутку! Не трогайте ее! У меня есть коляска! Сейчас все будет в полном порядке! – нежно приговаривала она, обращаясь не ко мне, а к детям, целуя каждую в лобик, прежде чем опустить в коляску, а те радостно гукали.

Мы разложили диван и она, прикрыв чистым платочком грудь, начала их кормить.

- Сколько им!

- Девять месяцев.

- И вы их еще кормите грудью? Всех троих? – не сдержавшись, воскликнула я

Она сердито покосилась в мою сторону, но все же ответила.

- У меня хорошее молоко, поэтому я решила их кормить до тех пор, пока не устроюсь на новом месте. Материнское молоко, это их здоровье.

-И вы ничем их не подкармливаете?

- Пока ничем, так как наблюдающий их врач сказал, что это им и не нужно! Они не отстают ни в весе, ни в развитии, а наоборот! Я хорошо знаю что делаю! – с гордостью сказала она.

От этой женщины веяло порядочностью, душевной чистотой и необыкновенной аккуратностью, а от детей тем более.

Малютки были настолько симпатичны, что их просто хотелось «скушать».

Женщину звали Аней, а ее девочек: Ирочкой, Светочкой и Сонечкой.

- Если бы я родила трех дочерей, то назвала бы их Верой, Надеждой и Любовью.

- Звучит красиво, но эти имена им не подходят, потому что я еврейка, хотя их папа русский! – глядя мне прямо в глаза мягко, но с особыми интонациями в голосе ответила она.

На небольших полустанках Аня выбегала из вагона в одном платье, покупала несколько вареных картофелин, пару сваренных вкрутую яиц, и только однажды позволила себе купить жареную курицу, которую она аккуратно разрезала на части, кусочек съела, а все что осталось, положила в плотный кулек и повесила за окно.

Я могла бы пригласить ее в вагон - ресторан, или чем-то угостить, но хорошо понимала, что она не только откажется, но и обидится.

Когда малышки засыпали, мы разговаривали с ней о чем угодно, но как только я хотела перевести разговор на интересующую меня тему, она ловко от нее уходила, но я и сама уже догадалась, что Аня едет одна с тремя детьми в чужой город, где ее никто не ждет.

Наш поезд уже приближался к пригородам Омска, и колеса стучали особенно громко в такт моего гулко бьющегося сердца.

- Аня! Я очень к вам привязалась! У меня есть большой красивый дом и небольшой сад, в котором растут яблони, кусты малины и смородины! Есть даже небольшая лужайка, вокруг которой я посадила цветы. Весной и летом девочки смогут резвиться в саду, ну а зимой гулять в защищенном от ветра и сугробов месте. Мы живем с мужем вдвоем. Детей у нас нет. Погости у нас немного, а потом поедешь к своим родным!.. – подыскивая нужные слова, несколько запоздало добавила я.

- Зачем вы так?! Ведь вы давно во всем разобрались! Но вам не стоит волноваться! Мы не пропадем! У меня есть к чему стремиться и для кого жить! А я своего добьюсь, чего бы мне это не стоило!

- Любой ценой! – не сдержавшись, спросила я.

- Только не той, о которой вы подумали, а тем более не за счет моих девочек! – как всегда без обиняков, ответила Аня. – Татьяна Ивановна, спасибо, вам за все! В плацкартном вагоне моим дочкам было бы действительно, очень плохо! – и она неловко чмокнула меня в щеку.

Поезд резко дернулся и остановился. На перроне меня ждал муж с красивым букетом цветов. Он бросился ко мне. Я обернулась и едва успела заметить быстро удаляющуюся фигурку Ани, прежде чем она окончательно затерялась в беспорядочной перронной суматохе.

- Жди меня здесь! - оттолкнув ничего непонимающего мужа, крикнула я и побежала догонять Аню.

- Аня, Аня подождите! - задыхаясь от бега и морозного воздуха, кричала я.

Она обернулась и остановилась, а я, не удержав равновесия, растянулась на скользком от снега асфальте. Упала так, что не могла подняться от резкой боли в ноге.

Муж хотел отвезти меня в больницу, но я так резко дернула его за руку, что он уставился на меня, как на ненормальную.

- Витюша! Сначала мы подвезем к нам домой Аню и ее детей, а потом поедем в больницу! А?

- Татьяна Ивановна! – запротестовала Аня. – Вы же прекрасно знаете, что я справлюсь со своими проблемами сама!

Налетевший порыв ветра тщетно пытался приподнять полы наших с мужем теплых из натурального меха шуб. А Аня, наклонилась над коляской, пыталась защитить собой лица спящих девочек, от сильных порывов ветра. А полы ее старенького пальтишка распахнулись и взметнулись вверх «крыльями случайно попавшей в снежный капкан пичужки», а облезлый воротник не мог защитить ее шею, от жалящих укусов снежной крупы, которую принес с собой ветер.

- Я слышал, что вас зовут Аней! Милая девочка, иногда стоит прислушаться к здравому смыслу! Выслушайте меня! Синоптики обещали резкое понижение температуры, ураганный ветер и сильный снегопад. И пока мы препираемся, ваши прелестные малютки могут замерзнуть и простудиться! Да и моя Танюша страдает от сильной боли в ноге! – подхватывая меня на руки, прокричал муж. – Везите своих детишек к машине, и как можно быстрее!! А не то мы попадем в такую круговерть, что мало нам всем не покажется!

Муж усадил меня в машину и принялся устраивать Аню и ее девочек на заднее сиденье, а ее баул бросил в багажник. Я застонала. Моя нога в тепле разболелась так, что у меня из глаз покатились слезы. Он нажал на газ, и машина рванула с места, а трехместная коляска, осталась на стоянке.

Аня побледнела. Ее подвижное лицо неестественно вытянулось, а в глазах стояли не пролитые слезы. Дети лишились свого «транспорта», этого скрипящего от старости четырехколесного «домика», защищающего ее малюток от ветра и дающая возможность свободного передвижения.

- Анечка! Не переживайте! Эта «старушка», через пару недель, развалилась бы под тяжестью этих красавиц!

В это время малышки громко заревели в три голоса, как будто поняли о чем идет речь. Аня принялась их успокаивать, но они кричали захлебываясь от плача.

- Вы только подумайте, какую обузу взвалили себе на шею! Ни сегодня, ни завтра, ни третьего дня у вас не будет возможности, как следует отдохнуть, не то чтобы выспаться! А Татьяне Ивановне нужен покой! Она итак из-за меня пострадала! Мне очень жаль, что так получилось! Я не раз убеждалась, что « добро наказуемо!». Подтверждение, налицо!

- Аня! Перестаньте говорить глупости! Для нас их крик все равно, что хорошая музыка! Здоровые дети обязаны громко плакать! – Девочки, я вас понял! Красавицы мои, вы вправе требовать возмещения от причиненного ущерба! Клянусь, Таниной ногой, что у вас будет самый современный и красивый экипаж! – улыбаясь и ведя машину на предельной скорости, ласково приговаривал он. И как не парадоксально малышки, услышав его голос, тут же перестали плакать.

- Анечка!- с искренними нотками радости воскликнул мой муж. – Вы хоть понимаете, что произошло! Так чтоб вы знали, эти крошки признали во мне своего дедушку!.. Аня ничего не ответила. Но я не могли не ощутить возникшее между нами напряжение, которое напоминало туго сжатую стальную пружину, которая в любую секунду могла лопнуть от перенапряжения. Именно поэтому мой муж, перешел на одесский диалект, чтобы хоть как-то смягчить обстановку.

- «Дедушка»! – превозмогая боль, сказала я. Мы недалеко от нашего дома! Я посижу в машине, а ты проводи наших гостей в дом! Аня должна покормить и переодеть детей! А когда мы вернемся, ты сможешь с девочками вдоволь пообщаться! – несмотря на протесты Ани, сказала я.

В больнице мне наложили гипсовую повязку, а когда мы вернулись домой, нас ждал накрытый стол. Выкупанные и накормленные девочки сладко посапывали во сне.

Мы выделили для Ани две комнаты. Накупили детям шубки, шапки, словом все, что нужно малышам зимой, да еще и в таком суровом климате.

- Татьяна Ивановна! Давайте договоримся! Я буду варить, убирать, делать все, что требуется по дому и сама ухаживать за своими детьми. А, как только вы сможете ходить, я пойду искать работу, а после работы буду делать домашние дела.

Прошло несколько дней. Аня оделась, взяла детей и поехала в городской совет.

Вошла в дом с сияющими от счастья глазами.

- Татьяна Ивановна, дорогая! Меня хорошо приняли, и даже обещали сделать прописку, устроить на работу и выделить место в детских яслях.

Аня рассказывала про свои замечательные новости, взахлеб. Я взглянула на мужа и увидела по выражению его лица, что он огорчен. С приездом Ани, в нашем доме поселилась радость. Сама Аня заряжала весь дом, положительной энергией. Эта молодая женщина никогда не огорчалась по пустякам и была уверенна, что безвыходных ситуаций вообще не существует.

- Меня это так удивило, что я даже ее переспросила: - Ты действительно, в этом уверенна?

- Конечно! Только в двух случаях ничего нельзя сделать: в одном – это когда кто-то очень серьезно болен! А во втором, - это никого нельзя заставить себя полюбить! Любовь она как жизнь; если она есть, то ты жив. Если ее нет, то можно считать, что ты не живешь, а только существуешь!

А она любила в своей жизни только одного мужчину, отца своих детей. И тут я, словно наяву, увидела Аню в очень скромном костюме, который сидел на ее фигурке, как литой. Она имела всего пару дешевых и скромных вещичек, но когда она их одевала, они на ней «пели». Она не была красавицей, но ее нельзя было не заметить, хотя она не красилась, не пользовалась кремами, но следила за своим лицом, руками и телом, обходясь подручными средствами.

Прошло три недели. Я уже ходила без посторонней помощи. Аня начала работать, а детей отводила в ясли. Я ее девочек обожала, а они ко мне относились очень сдержанно, улыбались, но на руки шли без большой охоты, а с мужем были большими друзьями. Как только он заходил в дом все трое, на перегонки подползали к нему, цеплялись пухлыми ручонками за его брюки, пытались встать на ножки и тут же плюхались на свои круглые и аппетитные попки, заливаясь звонким, переливчатым смехом. Их смех был похож на перезвон серебряных колокольчиков. Муж ложился на ковер, и они делали с ним все, что хотели. Больше всего им нравился его нос и волосы.

А их мама, штудировала объявления, подыскивая дешевое жилье на съем.

- Аннушка! Зачем ты усложняешь себе жизнь! – чуть не плача уговаривала ее я. - У нас большой дом! Ты и девочки нас нисколечко не стесняете. И потом, ты даешь деньги на продукты, хотя в этом нет никакой необходимости, да еще и по дому все делаешь! По большому счету, это мы тебе должны доплачивать! Поживи у нас, пойди на подготовительные курсы, поступи в университет, а мы с удовольствием присмотрим за нашими «внучками»! У них же нет ни бабушек, ни дедушек, правда!

Аня сначала отшучивалась, но и она к нам привязалась. Я это нутром чувствовала. И все бы было прекрасно, если бы я не должна была уехать в командировку. Выйдя из подъезда, я столкнулась со своей мамой, которая приехала ко мне погостить.

« Вот уж некстати!» – зная ее вздорный характер, подумала я.

- Мама, у нас живет молодая женщина с тремя маленькими девочками! Прошу тебя не делай их жизнь невыносимой! Я их люблю и они мне очень дороги! Смотри! Если Аня уйдет, я тебе этого не прощу! Если я потеряю их, ты потеряешь меня! Поняла! – а так как время поджимало, я села в машину и уехала.

Поняв, что ее дорогой зять, любит чужих детей, моя мать решила, что он питает к Ане какие-то чувства и, что ее сумасшедшая дочь пригрела у себя в доме «змеюку», которая в любую минуту уведет у нее мужа. Поэтому она настроила против Ани всех наших соседей, уверяя их, что Аня спит с моим мужем. Как только общественное мнение было доведено до нужной кондиции, мать накатала мне письмо с подробнейшим описанием всех злодеяниях этой «прости – господи».

- Можешь обзвонить всех наших соседей в округе! Они тебе обо всем расскажут!

В душе я была уверенна, что все эти наветы гроша ломанного не стоят.

Наверно, мать поняла, что я ей не очень верю. И тогда отправила мне телеграмму-молнию. «Ты доигралась! Он подал на развод! Теперь у нее есть мужик, а у тебя дырка от бублика!»

Я хотела лететь домой на самолете, но из-за сильного снегопада рейсы были отменены. Пришлось ехать поездом.

Подъехав к своему дому, я услышала громкие крики матери, которая ругалась с моим мужем, а он стоял в дверях с дипломатом в руках.

- Он уходит! Вот сейчас он развернется и уйдет из дома! Уйдет к другой! Уйдет навсегда! – обожгла безумная мысль. – Татьяна! Перестань себя накручивать! Успокойся и возьми себя в руки! Наверно, мать, как всегда, переборщила! Ты же ее хорошо знаешь! Остынь! Ты всегда была здравомыслящей женщиной! – распахивая калитку, приказала себе я.

А вокруг дома, стояли выбежавшие из своих домов женщины, закутанные в теплые платки, осуждающе покачивая головами.

- Татьяна! Смотри, что ты наделала! – теребя рукав моей шубы, крикнула одна.

- Сама, своими руками отдала мужика, этой залетной потаскухе! – добавила другая.

- Ты только посмотри, как он ее защищает!

- А чему ты удивляешься! Он же ее обрюхатил! Она уже и на учет встала! Как же ему ее не защищать! Он всю жизнь детьми бредил! – вот именно эти слова вывели меня из равновесия. « Я, его жена, не могла зачать, а она пожалуйста! Нагуляла троих! А теперь сколько?»

Я разъяренной фурией ворвалась в дом, оттолкнув в сторону мужа, отбивавшегося от брызжущей слюной матери, которая учинила такой скандал, от которого стены дрожали.

- Танюша! Забери от меня эту вздорную женщину, или я за себя не ручаюсь! – бросаясь ко мне навстречу, крикнул муж.

- Это я за себя не ручаюсь! – бросила я, и закатила ему такую оплеуху, от которой моя рука, рикошетом отскочила назад. Я взвыла от боли. А муж - от унижения.

- Подлец! Ублюдок! Променял мою дочь на какую-то приблудную сучку, которая принесет тебе твой, или чужой приплод! Забирай свою шлюху, и убирайся! Вон отсюда! Чтоб духу твоего здесь не было-о-о!! – орала мать.

- Мама прекрати истерику! Я сама во всем разберусь! А ты собирай свои вещи и уезжай! Так будет лучше! – стукнув кулаком по столу, выкрикнула я.

И тут я увидела Аню! Ее лицо выделялось белой маской на фоне старенького пальто с облезлым воротником. В одной руке она держала свой баул, а другой сжимала ручку детской коляски, в которой заливались плачем, напуганные криком малышки.

Одного взгляда на ее лицо мне хватило, чтобы понять, что я попала в ловко расставленную матерью ловушку.

- Аня! Аня! - неужели это правда? Скажи! Тебе я поверю!

- Дайте пройти! – тихо с достоинством сказала Аня, и бесстрашно пошла к выходу, а моя мать, бросившаяся на нее с кулаками, застыла на месте, как вкопанная.

Аня ушла и затерялась в неизвестности.

У моего мужа случился сердечный приступ, а я сама долго лечилась от депрессии, которая сводила меня с ума.

Через пару дней раздался телефонный звонок. Я схватила трубку. Это была Аня.

-Татьяна Ивановна! Спасибо за все, что вы с мужем для нас сделали. Я этого никогда не забуду!

- Аня! Послушай! Только не вешай трубку! Извини! Прости меня, прости, если можешь! Ты должна вернуться домой! Виктор слег с сердечным приступом, а у меня в конец расшатались нервы! Умоляю! Возвращайся!

- Мне очень жаль! Но то, что должно было случиться, уже случилось. Как только я встану на ноги, обещаю, что обязательно позвоню! И еще, я хочу, чтобы вы знали: - кроме вас и дороже вас, у меня никого нет! Берегите себя! Я и девочки вас очень любим!..

Это был поступок, который еще выше поднял ее в моих глазах…

Вынув из сумки зеркальце, я едва успела вытереть слезы, припудрить нос, и взять себя в руки, как мой попутчик вернулся в купе.

- Меня зовут Сергеем Анатольевичем, - сказал он, присаживаясь и глядя мне прямо в глаза, – Москвиным. А вас?...Несколько секунд его вопрос висел в воздухе.

- А меня Татьяна Ивановна.

- Вот и познакомились! А теперь расскажите мне все, что вы знаете об Ане и девочках! И, пожалуйста, ничего от меня не скрывайте!

Выслушав мой рассказ, Сергей долго молчал.

- И она вам больше не звонила?

- Первое время звонила, а потом перестала.

- А вы не знаете, куда она могла податься?

- Нет! Представьте себе, что я даже фамилию ее не знаю!

- Как это не знаете? – удивленно воскликнул он.

- То есть знаю, но только из ее слов, так как нам и в голову не могло придти потребовать у нее паспорт! А фамилию я не запомнила, о чем очень сожалею! Знала бы фамилию, нашла бы и Аню! – слегка помедлив, протянула я.

И вдруг закричала.

- Сейчас! Минуточку! Господи! Только сейчас я вспомнила, что она назвалась двойной фамилией! Первую я не могу вспомнить, а вторая, вторая была, как и у вас, Москвина.

- Боже мой! – схватившись за голову руками, простонал он. – Я все понял: Она осталась на своей фамилии, а детям, а детям дала мою фамилию. Но как ей это удалось?

- Как удалось? – переспросила я. Да все очень просто! Наверно, ваши друзья ей и помогли. Ей никто и не в чем не смог бы отказать! Она какая-то особенная!

- Я это знаю! Теперь я ее точно разыщу! Спасибо вам и давайте останемся друзьями!

- Сергей Анатольевич, запишите номер моего телефона! Когда вы ее найдете, позвоните мне! Сколько лет прошло, а мне ее так не хватает!